Я ещё вернусь, конечно, к теме работы Булгакова и театра над «Днями Турбиных» и отражению этой работы в «Театральном романе». А пока я поняла, что нужно сказать хотя бы несколько слов об экранизации пьесы, сделанной В.Басовым, тем более что для многих этот фильм стал первой встречей с произведением, и именно поэтому многое в нём посчиталось идеальным и незыблемым.

Что я могу сказать о фильме? Наверное, прежде всего то, что я ещё до его выхода не только видела спектакль, но и читала и пьесу, и роман, поэтому оценивать могла, сравнивая с первоисточниками.

Я не собираюсь принижать значение фильма (в момент его выхода я была студенткой, и помню, как мои однокурсницы были поражены вообще возможностью увидеть нечто подобное), а только хочу внести ясность в некоторые моменты.

Позволю себе привести фрагмент интервью с внуком Е.С.Булгаковой:

«- А как Елена Сергеевна относилась к экранизациям Булгакова?

- Очень скептически. Ей не нравилось, что кто-то будет вторгаться в его произведения, изменять текст. "Мастера и Маргариту" хотели снимать и Алов с Наумовым, и Таланкин, и Климов. Она брала в руки сценарий, и я видел, как у неё вытягивается лицо.

- Ты ещё не прочла, а тебе уже не нравится!

- Если бы Миша хотел написать пьесу или сценарий, он бы их и написал.

А что с ней произошло сначала, когда она прочитала сценарий фильма "Бег" режиссёров Алова и Наумова и увидела мудрого и благородного Фрунзе! (Создатели ленты оказались в безвыходном положении - без Фрунзе не было бы фильма)».

Наверное, всё сказанное о «Беге» относится к первой серии басовского фильма (а также и к его финалу) с «бронепоездом Пролетарий» и закадровым текстом, объясняющим нам совсем не по-булгаковски то, что в объяснениях не нуждается. Думаю, что без этих фрагментов не было бы фильма, но, по-моему, для пьесы не нужны они совсем. Но это идеология и явно вынужденная мера. Гораздо важнее, мне кажется, другое.

Я не буду сейчас оценивать игру актёров (о тех, кого я не восприняла, уже писала, но есть и те, кого считаю идеально подходящими на роли, - в первую очередь это А.Ростоцкий и С.Иванов), замечу лишь, что, по недоброй традиции, все исполнители (кроме Николки и Лариосика) как минимум на десять лет старше своих героев, и это очень чувствуется…

Нет, сейчас я о другом. По-человечески мне очень понятно стремление режиссёра вместить в фильм как можно больше страниц романа. Но всегда ли это оправданно? Булгаков был вынужден безжалостно сокращать материал (помните – «пьеса может идти только три часа, до трамвая, там нельзя всё дать полностью») – и из пьесы исчезают бывшие в первом варианте сцена игры в карты вместе с рассуждением Мышлаевского о книгах (некоторые постановщики на моей памяти умудрялись его отзыв о «Войне и мире» вставить в сцену застолья) или приход той самой «телеграммы в шестьдесят три слова» от мамы Лариосика. Хронометраж фильма позволяет включить эти сцены – что ж, прекрасно! Можно только порадоваться.

Никак не могу определиться с эпизодами у Василисы. С одной стороны, они были в двух первых редакциях пьесы. Кстати, единственный из старшего поколения мхатовцев, участвовавший в подготовке спектакля, М.М.Тарханов, репетировал как раз Василису, и режиссёр Б.Вершилов через тридцать лет писал Елене Сергеевне: «Я всегда буду мечтать, чтобы ожили Василиса с Вандой». Во втором варианте Булгаков даже приводит их «под ёлочку» в квартиру Турбиных, а не бросает на полдороге, как в первом варианте (и в фильме). А с другой, мне кажется, что сцены эти, прекрасные сами по себе, как-то нарушают целостность впечатления…

Ведь не пытается же постановщик фильма вернуться к роману (или первой редакции пьесы) с доктором Турбиным и двумя полковниками! И слава Богу, что не пытается…

А вот про треугольник Елена – Тальберг – Шервинский я уже писала, но ещё раз напомнить считаю необходимым.

В романе есть только намёки на возможность романа Елены и Шервинского: да, конечно, «Шервинский, кроме того, был нагружен громаднейшим букетом, наглухо запакованным в три слоя бумаги, — само собой понятно, розы Елене Васильевне», «В наглых глазах маленького Шервинского мячиками запрыгала радость при известии об исчезновении Тальберга. Маленький улан сразу почувствовал, что он, как никогда, в голосе, и розоватая гостиная наполнилась действительно чудовищным ураганом звуков, пел Шервинский эпиталаму богу Гименею, и как пел!» Но вряд ли можно считать объяснением в любви вот это: «Шервинский, медно-красный, но бодрящийся, щёлкнул шпорами и, поклонившись, показал пробор. Белые руки Елены замелькали над подушками на диване.

— Не затрудняйтесь… я сам.

— Отойдите вы. Чего подушку за ухо тянете? Ваша помощь не нужна.

— Позвольте ручку поцеловать…

— По какому поводу?

— В благодарность за хлопоты.

— Обойдётся пока…»

Да и в самом конце тоже лишь намёк, к тому же во сне: «Смутная мгла расступилась и пропустила к Елене поручика Шервинского. Выпуклые глаза его развязно улыбались.

— Я демон, — сказал он, щёлкнув каблуками, — а он не вернётся, Тальберг, — и я пою вам…»

Но уже в первом варианте пьесы, по сравнению с романом, акценты смещены. Уже здесь Елена признается: «К несчастью, вы мне очень нравитесь», - и скажет о муже: «Не люблю и не уважаю. Не уважаю. Не уважаю. Довольны?» - и воскликнет посреди поцелуев: «Ах, пропади все пропадом!» Разве что вместо проснувшегося Лариосика свидетелем объяснения станет Николка – и сцена получит другое завершение:

«Николка (появился в дверях, совершенно подавлен). Ээ…

Елена. Ну что, пришёл он в себя? Слава Богу. Я пойду на него погляжу. Пусть он там и спит, а Алеше здесь постелем. Пора спать. (Уходит.)

Шервинский. Ты чего рот раскрыл? Хочешь, может быть, мне что-нибудь сказать?

Николка (заикнувшись). Который час?

Занавес».

И в связи с этим ещё раз повторю, что совершенно не понимаю, почему включена в фильм сцена молитвы Елены, тоже прекрасная сама по себе и совершенно органично вписывающаяся в развитие действия «Белой гвардии», но совершенно не соотносящаяся с новым поворотом сюжета. Поскольку не раз уже встречала гневные реплики в ответ на неприятие её, хочу… нет, не переубедить, а пояснить.

В романе Елена молится в самое страшное время: «Турбин стал умирать днём двадцать второго декабря», молится, кажется, о невозможном, молится истово («Она всё чаще припадала к полу, отмахивала головой, чтоб сбить назад выскочившую на глаза из-под гребёнки прядь») и приносит ради спасения брата жертву – своё семейное счастье: «Пусть Сергей не возвращается… Отымаешь, отымай, но этого смертью не карай…»

И молитва услышана, она видит: «совершенно неслышным пришёл Тот, к кому через заступничество смуглой девы взывала Елена. Он появился рядом у развороченной гробницы, совершенно воскресший, и благостный, и босой… И ещё раз возникло видение — стеклянный свет небесного купола, какие-то невиданные, красно-жёлтые песчаные глыбы, масличные деревья, чёрной вековой тишью и холодом повеял в сердце собор». И чудо совершилось – кризис болезни благополучно миновал.

А теперь посмотрим на сцену в фильме. Я, разумеется, знаю, что показать видения Елены в 1976 году было просто немыслимо. Однако можно ли счесть жертвой её отказ от мужа, если она только что, целуясь с Шервинским, практически согласилась на развод? Булгаков, думаю, это прекрасно понимал и, полагаю, не цензурными требованиями руководствовался, не включив в пьесу сцену молитвы. Она есть только в романе, – но там ведь и Алексей остаётся в живых, и изменяет жене как раз Тальберг, и вообще всё не так. А создатели фильма как будто следуют за событиями пьесы, а не романа, но, похоже, так и не решив как следует, кого всё-таки любит Елена.

И вот ещё чего понять никак не могу (это, конечно, мелочь, но очень неприятная) – почему никто из консультантов не вмешался в процессе съёмок и не исправил надписи на печке. Помните в романе? «Замечательная печь на своей ослепительной поверхности несла следующие исторические записи и рисунки, сделанные в разное время 18-го года рукою Николки тушью и полные самого глубокого смысла и значения», «Руками Елены и нежных и старинных турбинских друзей детства — Мышлаевского, Карася, Шервинского — красками, тушью, чернилами, вишнёвым соком записано». Этим надписям, которые, конечно, невозможно изобразить на сцене (в некоторых постановках я их видела, но либо их было слишком мало, либо они были слишком мелки и нечитаемы – иначе, впрочем, и быть не могло), в кино место нашлось – и это, бесспорно, очень хорошо. Однако если прочитать их внимательно, то человеку, знакомому со старой орфографией, останется сделать неутешительный вывод: все писавшие их были феноменально неграмотны (подобное чувство испытываю, видя нынешние вывески «под старину» вроде «Бульварѣ» вместо «Бульваръ», которая долго красовалась около Театриума на Серпуховской).

Я, конечно, могу простить ошибки в употреблении знаменитой буквы «ѣ» («ять») в корне (слова с ней нужно было запоминать), но не знать, что её никогда не писали в окончаниях прилагательных (мы читаем на печке «грозныѣ», ужасныѣ», «красныѣ»), мог только полный невежда. А вот написание буквы «i» подчинялось строгим правилам: писалась она перед гласными или Й (исключение – «мiръ» в значении «вселенная»). А здесь видим и «союзнiки», и «Аiда» (думаю, Шервинский подобного безобразия не допустил бы!), и «бiлеты». Видим и упоминание об угрозе расстрела – по той орфографии полагалось писать «разстрела». Правда, всё превзошёл плакат с призывом записываться в «мортiрнѣй» (никогда «ять» вместо Ы не писался!) дивизион, где ещё написано и «бѣть» вместо «быть»…

Не сомневаюсь, что режиссёр только поблагодарил бы указавшего на такие ошибки.

Так что фильм, бесспорно, хорош, но назвать его идеальным воплощением пьесы я бы всё-таки поостереглась. И, уж конечно, никогда не стала бы приводить какие-то эпизоды его в доказательство тех или иных взглядов автора, как делают некоторые комментаторы.

Наверняка многие со мной не согласятся. Но ведь произведения искусства тем и хороши, что позволяют каждому оценивать их по-своему.

****************

В этой статье я использовала кадры из фильма. Я уже получила упрёк от комментатора, что в статье о Лариосике поместила фотографии М.Яншина, а не С.Иванова. Мне, как говорит Николка в пьесе, даже «обидно несколько», потому что хотела познакомить читателей с теми исполнителями, которых знал и очень ценил (я ещё, конечно, к этому обращусь) сам автор. И потому очень старалась, искала фото, делала сканы из книги, а, оказывается, это не нужно. Или всё-таки нужно?

Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь

Путеводитель по статьям о Булгакове здесь